«Шлю вам с любовью низкий поклон…»

Почти все письма начинаются одинаково: «Здравствуй многоуважаемая и дорогая Степа! Шлю вам свое нижайшее почтение и с любовью низкий поклон, и желаю всего хорошего на свете и рук ваших скорого и счастливого успеха…». ( Авторский стиль и грамматика писем, в целом, сохранены.)
1942 год, февраля 26 дня.
«… Еще я кланяюсь своим деткам: Нюре, Ване и ненаглядному моему Пете. Шлю я вам свое отцовское почтение и с любовью низкий поклон…
Степа, я спешу уведомить о своем здоровье. Пока нахожусь жив и здоров. В настоящее время стоим пока в деревне. Работа у нас не тяжелая, работаем на лошадях. Со мной в хозчасти Иван Максимович и Егор Богатов, остальные земляки находятся в роте. Стоим все 6 человек в одной деревне - трое в роте, трое в хозчасти. Долго ли, нет ли пробудем - не знаю. Стоим пока, но скоро уедем. Куда? Сами не знаем.
Я все сомневаюсь, об вас мне думается. Как вы там без хлеба? Дорогие мои детки, я вас прошу, слушайтесь матери. Не знаю, когда придется увидеться. Посылаю вам карточку на память…».
1942 год, февраля 12 дня
«… Степа, я спасибо сказываю за то, что меня не забыла и привезла сухарей. Я дорогу сыт был, но мне немного пособил Василий Королев … они были у него на лошади. Встали от Москвы верст 150.
Егор Богатов пока вместе со мной. Сколько с ним пробудем, сами не знаем. Пешком шли 6 дней, а затем на лошадях. А Бегунов Алексей на старом месте, в роте. Пока все живы и здоровы, все пять человек. Только Голвачев Парас в другой роте.
Ваня, я тебе пишу, ходи в школу и слушайся матери. Если матери не будешь слушать, то ты меня не любишь. И я тебя любить не буду и поклон не пришлю..».
1942 год, марта 18 дня
«… Степа, я сейчас остался один из района, нет со мной никого. Но пока вижу каждый день Ивана Максимовича и Егора Богатова. Они вместе, а Бегунова не вижу давно. Я пока назначен санитаром роты. Писать больше нечего. Остаюсь жив и здоров, и вам того желаю…».
1942 год, апреля 19 дня
«…Я сейчас остался один, никого у меня ближних нету. Даже из Татарской республики. Степа, я послал почтой пальто, валенки, пару белья домашнего, носки варежки, шапку.
Нахожусь санитаром в санитарной роте. Учимся, пока полк наш формируется. Был со мной анатышский парень Капаруллин Петр Павлович. Сейчас он в Рязани, в госпитале, заболел тифом. Писать больше нечего, остаюсь жив и здоров, того и вам желаю».
1942 год, апрель 30 дня
«… Я живу как перелетная птица: сегодня - здесь, завтра - там. Сейчас нахожусь в дороге, сам не знаю - куда едем, и куда определят. Приеду на место, пришлю адрес. Товарищи мои остались на старом месте, пока я один шумковский откомандирован. Больные все, слабые здоровьем…».
Урманов Николай Матвеевич погиб 28 ноября 1942 года возле села Замошье Смоленской области.
Старые, пожелтевшие от времени солдатские письма. В них словно в летописи мы читаем о суровой жизни нашего народа в то страшное лихолетье. В простых строчках застыла память о героическом прошлом нашей страны. Наш долг сохранить эту память.
Фото с сайта www.yandex.ru.